Разработка дизайна логотипа Екатерина Докиль

Четверг, 07 Апрель 2016 20:07

Геннадий Катышев-"Лешка"

Сегодня Благовещение, светлый праздник души. После литургии и водосвятного молебна мы выходим из храма. Как будто не было многочасового стояния, в теле необыкновенная легкость, в душе чистота. На паперти всех ждет особый подарок. Солнце прямо обливает нас своими редкими этой весной щедротами с вершины безбрежного купола безоблачной синевы. Медленно спускаюсь с холма. Я иду не к себе в избушку, совсем в другую сторону. Старая знакомая, монахиня, давно звала на чашку чая, но все по недосугу, мелким заботам, хворям наша встреча откладывалась. Наверное, я тогда еще не был к ней готов, хотя чувствовал какую-то таинственную тягу. Наконец мы «сговорились» на Благовещение разговеться рыбой и отвести душу в беседе. Я очень надеялся, что смогу стать благодарным слушателем.

У дверей домика нас поджидал огромный старый кот, который, судя по свежим отметинам, еще активно участвует в раздирающих душу концертах, но уже не всегда ведущим солистом. Про свои сердечные раны он, естественно, нам поведать не мог, но телесные не скрывал. На голове вырван клок, прокушено ухо, прищуренный глаз слезился. Кот имел вполне приличное имя, но мне показалось, что ему больше подходит кличка Обормот. Как только дверь приоткрылась, разбойник прорвался в дом и стал хрипло требовать рыбы. Получив приличный кусок, зверь заурчал, намекая на нежелательность моего присутствия в любезном его сердцу месте.

В чистой горнице иконы - большие и малые, новые и старые. Лик Спасителя, Иверская, Распятие, великие святые. Много бумажных, но все они находятся в удивительном ансамбле, который воспринимается как нечто целое, поскольку каждая, излучая свою особую чистоту, слагает гармонию цветомузыки. На стенах фотографии подвижников ХХ века, которых матушка Людмила знала лично. Простые строгие лица с очень добрыми глазами жалеючи смотрят на наш мир, который давно уже без остановки скользит в ужасающую бездну своего небытия.

После скромной трапезы мы как-то незаметно уходим в беседу, нас волнует выбор пути, каким образом человек получает подсказки от Провидения, видит ли он расставленные вехи, указывающие на опасные омуты, водовороты, подводные камни, как принимает решения. В избе уютно и покойно. Тикают ходики. Кот, удовлетворив свои потребности на кухне, лениво минует, как бы не замечая, свою лежанку на старых валенках и уверенно подходит к гостю. Тут он, вытягиваясь в свой громадный рост, кладет на меня передние лапы. Зрячий глаз вопрошающе заглядывает в лицо. Я не ожидал от ночного бродяги таких великосветских манер и, уступая навязанным приличиям, вежливо кивнул. Хитрюга тут же устроился на коленях.

А матушка тем временем продолжала:

- Скажу вам, да, пожалуй, тут многие согласятся, что самая действенная молитва - это материнская молитва Богородице. Только бы она дошла, а уж Владычица не медлит, всегда приходит детям на помощь, если видит, что нужна.

Взгляд старой монахини был по-прежнему задумчив, но глаза источали какую-то особенную доброту.

- Вот мы привыкли мимоходом говорить: «Бог милостив», «Господь поможет», а сами того не ведаем, что Он действительно всегда рядом, всегда готов помочь, лишь бы сам человек готов был принять эту помощь. Вот послушайте-ка. Служил в селе Ильинском замечательный священник, отец Николай, великой и светлой души человек. Да вы о нем, конечно, слыхали. Так вот, Господь сподобил его участвовать в спасении одной заблудшей души.

* * *

Рассказывала мне знакомая монахиня, духовная дочь отца Николая, в миру Евдокия. Был у них в послевоенные годы в деревне, что под Киржачом, бедовый парень. Звали его Лешка. Прямо атаман, хулиган из хулиганов, спасу нет. Бедных, однако, и кротких, вроде Евдокии, не обижал и в обиду не давал. Вскоре угодил он в тюрьму, а потом уж без остановки пошел по лагерям. На воле совсем мало пребывал. Слава тянулась за ним темная, худая. Но, видно, не совсем конченый был человек Как-то Евдокия, еще не будучи на монашеской стезе, разговорилась с одной монахиней, много претерпевшей за веру. Как оказалось, слыхала та про Лешку в местах не столь отдаленных. Изрядно пришлось ей там пострадать. В лагере монахини старались держаться вместе, помогали друг другу, прятали свои сокровища - Молитвослов и Псалтирь. И вот как-то в пересыльном при одной проверке все-таки нашли их книги. Отобрали, конечно. Ну куда монахиням без Псалтири? Беда. Тут кто-то посоветовал: «А вы обратитесь к Лешке владимирскому, он поможет». Лешка был в большом авторитете, и даже лагерное начальство считалось с ним. В общем, книги вернули. Сколько земных поклонов положили монахини Спасителю - и сосчитать нельзя, а за Лешку молились особо.

Много лет прошло. Евдокия тайно стала монахиней и жила еще в деревне. Вот пронесся слух: Лешку привезли. Видно, сочтены были дни. Худой, изможденный, туберкулез совсем измотал. Здесь, у матери, он ожидал вызова в стационар.

Шла Евдокия на почту, и вдруг потянуло ее в дом в Лешке. Заходит. Сидит бедолага на кровати, скелет один, руки на коленях, глаза закрыты.

- Здравствуй, Леша!

- А, тетя Дуня, проходи.

- Как ты?

- Да, как видишь, подыхать скоро.

- Что ты, еще поправишься. Вон мать как тебя обихаживает - и молоко, и сливки.

- Ничего не хочу, душа у меня горит, свет не мил.

- Вот у меня просфора, съешь?

- Просфору?

Лешка весь изогнулся, как знак вопроса.

- Просфору съем.

Съел все до крошечки.

- Какая вкусная!

- Леша, а ты крестик носишь?

- Да спрашивал у матери, не нашла.

- Леша, а исповедать свои грехи не хочешь? Причаститься потом.

- Хочу-то хочу, да только до церкви мне не дойти, сама видишь, какой я, а проехать в Ильинское сейчас нельзя.

- Леша, а давай, ты напиши свои грехи на бумаге, мать отнесет ее отцу Николаю. Может, он заочно отпустит. Легче тебе будет, поверь.

Лешка задумался. Тяжело ему было, будто ворочал внутри себя огромные глыбы, из последних сил напрягался, лицо стало совсем каменным.

- Ну-ко подай мне вон из шкафчика тетрадку да карандаш.

Евдокия подала, чувствуя, что настала главная минута в жизни человека, боялась нарушить ее, тугую сосредоточенность Лешки. Он весь ушел в себя. Медленно начал писать. Попишет, закроет ладонями лицо, будто пылающее от стыда, и снова пишет. Закончил.

- А ты подожди, может, еще чего вспомнишь.

Лешка посидел, подумал и снова начал писать. И так несколько раз принимался. Наконец подал бумажку Евдокии и откинулся на кровати в изнеможении. Монахиня пошла в горницу к Лешкиной матери Надежде и велела немедленно идти в Ильинское. Та ни в какую. Мол, должны приехать за Лешкой, увезти в больницу. Евдокия все-таки убедила, обещала присмотреть за больным. Напоследок наказала ни в коем случае не разворачивать бумажку.

Дорога была тяжелая, едва дошла старая. Отец Николай как будто ждал. Взял бумажку, кивнул Надежде - и в церковь. Подвел старушку к иконе Спасителя, велел молиться, а сам ушел в алтарь.

Долго не было батюшки. Вышел весь в слезах и говорит:

- Ты вот что, Надежда, отправляйся немедля в Киржач. Он уже там, в больнице. Иди, не мешкай.

А идти больше пятнадцати километров. Откуда силы взялись - пошла. Добралась мать до больницы уже затемно, от усталости ног не чует. Подает бумажку сыночку, что в ней - не знает, сама слезы концом платка утирает, душа-то не на месте.

Лешка взял листок, развернул да как рванется с постели вверх, да как закричит:

- Господи, Господи!

Слезы брызнули, бумажку целует и слова не может вымолвить. Больные бросились к Лешке:

- Что с тобой?

А он упал на подушку, лежит такой немощный, счастливая улыбка на устах, едва шевелит губами:

- Отхожу я, братцы...

Так и умер на руках у матери, умер, как тот разбойник на кресте, с глубокой верой в свое спасение.

- А что на бумажке-то было? - вырвалось у меня.

- А никто не знает, так уж получилось. Главное, что был прощен и отошел ко Господу с легкой душой.

Мы замолчали. Монахиня снова ушла в себя, а я размышлял над великим значением ее простых, понятных и таких нужных людям слов.

Сегодня Благовещение, светлый праздник души. После литургии и водосвятного молебна мы выходим из храма. Как будто не было многочасового стояния, в теле необыкновенная легкость, в душе чистота. На паперти всех ждет особый подарок. Солнце прямо обливает нас своими редкими этой весной щедротами с вершины безбрежного купола безоблачной синевы. Медленно спускаюсь с холма. Я иду не к себе в избушку, совсем в другую сторону. Старая знакомая, монахиня, давно звала на чашку чая, но все по недосугу, мелким заботам, хворям наша встреча откладывалась. Наверное, я тогда еще не был к ней готов, хотя чувствовал какую-то таинственную тягу. Наконец мы «сговорились» на Благовещение разговеться рыбой и отвести душу в беседе. Я очень надеялся, что смогу стать благодарным слушателем.

У дверей домика нас поджидал огромный старый кот, который, судя по свежим отметинам, еще активно участвует в раздирающих душу концертах, но уже не всегда ведущим солистом. Про свои сердечные раны он, естественно, нам поведать не мог, но телесные не скрывал. На голове вырван клок, прокушено ухо, прищуренный глаз слезился. Кот имел вполне приличное имя, но мне показалось, что ему больше подходит кличка Обормот. Как только дверь приоткрылась, разбойник прорвался в дом и стал хрипло требовать рыбы. Получив приличный кусок, зверь заурчал, намекая на нежелательность моего присутствия в любезном его сердцу месте.

В чистой горнице иконы - большие и малые, новые и старые. Лик Спасителя, Иверская, Распятие, великие святые. Много бумажных, но все они находятся в удивительном ансамбле, который воспринимается как нечто целое, поскольку каждая, излучая свою особую чистоту, слагает гармонию цветомузыки. На стенах фотографии подвижников ХХ века, которых матушка Людмила знала лично. Простые строгие лица с очень добрыми глазами жалеючи смотрят на наш мир, который давно уже без остановки скользит в ужасающую бездну своего небытия.

После скромной трапезы мы как-то незаметно уходим в беседу, нас волнует выбор пути, каким образом человек получает подсказки от Провидения, видит ли он расставленные вехи, указывающие на опасные омуты, водовороты, подводные камни, как принимает решения. В избе уютно и покойно. Тикают ходики. Кот, удовлетворив свои потребности на кухне, лениво минует, как бы не замечая, свою лежанку на старых валенках и уверенно подходит к гостю. Тут он, вытягиваясь в свой громадный рост, кладет на меня передние лапы. Зрячий глаз вопрошающе заглядывает в лицо. Я не ожидал от ночного бродяги таких великосветских манер и, уступая навязанным приличиям, вежливо кивнул. Хитрюга тут же устроился на коленях.

А матушка тем временем продолжала:

- Скажу вам, да, пожалуй, тут многие согласятся, что самая действенная молитва - это материнская молитва Богородице. Только бы она дошла, а уж Владычица не медлит, всегда приходит детям на помощь, если видит, что нужна.

Взгляд старой монахини был по-прежнему задумчив, но глаза источали какую-то особенную доброту.

- Вот мы привыкли мимоходом говорить: «Бог милостив», «Господь поможет», а сами того не ведаем, что Он действительно всегда рядом, всегда готов помочь, лишь бы сам человек готов был принять эту помощь. Вот послушайте-ка. Служил в селе Ильинском замечательный священник, отец Николай, великой и светлой души человек. Да вы о нем, конечно, слыхали. Так вот, Господь сподобил его участвовать в спасении одной заблудшей души.

* * *

Рассказывала мне знакомая монахиня, духовная дочь отца Николая, в миру Евдокия. Был у них в послевоенные годы в деревне, что под Киржачом, бедовый парень. Звали его Лешка. Прямо атаман, хулиган из хулиганов, спасу нет. Бедных, однако, и кротких, вроде Евдокии, не обижал и в обиду не давал. Вскоре угодил он в тюрьму, а потом уж без остановки пошел по лагерям. На воле совсем мало пребывал. Слава тянулась за ним темная, худая. Но, видно, не совсем конченый был человек Как-то Евдокия, еще не будучи на монашеской стезе, разговорилась с одной монахиней, много претерпевшей за веру. Как оказалось, слыхала та про Лешку в местах не столь отдаленных. Изрядно пришлось ей там пострадать. В лагере монахини старались держаться вместе, помогали друг другу, прятали свои сокровища - Молитвослов и Псалтирь. И вот как-то в пересыльном при одной проверке все-таки нашли их книги. Отобрали, конечно. Ну куда монахиням без Псалтири? Беда. Тут кто-то посоветовал: «А вы обратитесь к Лешке владимирскому, он поможет». Лешка был в большом авторитете, и даже лагерное начальство считалось с ним. В общем, книги вернули. Сколько земных поклонов положили монахини Спасителю - и сосчитать нельзя, а за Лешку молились особо.

Много лет прошло. Евдокия тайно стала монахиней и жила еще в деревне. Вот пронесся слух: Лешку привезли. Видно, сочтены были дни. Худой, изможденный, туберкулез совсем измотал. Здесь, у матери, он ожидал вызова в стационар.

Шла Евдокия на почту, и вдруг потянуло ее в дом в Лешке. Заходит. Сидит бедолага на кровати, скелет один, руки на коленях, глаза закрыты.

- Здравствуй, Леша!

- А, тетя Дуня, проходи.

- Как ты?

- Да, как видишь, подыхать скоро.

- Что ты, еще поправишься. Вон мать как тебя обихаживает - и молоко, и сливки.

- Ничего не хочу, душа у меня горит, свет не мил.

- Вот у меня просфора, съешь?

- Просфору?

Лешка весь изогнулся, как знак вопроса.

- Просфору съем.

Съел все до крошечки.

- Какая вкусная!

- Леша, а ты крестик носишь?

- Да спрашивал у матери, не нашла.

- Леша, а исповедать свои грехи не хочешь? Причаститься потом.

- Хочу-то хочу, да только до церкви мне не дойти, сама видишь, какой я, а проехать в Ильинское сейчас нельзя.

- Леша, а давай, ты напиши свои грехи на бумаге, мать отнесет ее отцу Николаю. Может, он заочно отпустит. Легче тебе будет, поверь.

Лешка задумался. Тяжело ему было, будто ворочал внутри себя огромные глыбы, из последних сил напрягался, лицо стало совсем каменным.

- Ну-ко подай мне вон из шкафчика тетрадку да карандаш.

Евдокия подала, чувствуя, что настала главная минута в жизни человека, боялась нарушить ее, тугую сосредоточенность Лешки. Он весь ушел в себя. Медленно начал писать. Попишет, закроет ладонями лицо, будто пылающее от стыда, и снова пишет. Закончил.

- А ты подожди, может, еще чего вспомнишь.

Лешка посидел, подумал и снова начал писать. И так несколько раз принимался. Наконец подал бумажку Евдокии и откинулся на кровати в изнеможении. Монахиня пошла в горницу к Лешкиной матери Надежде и велела немедленно идти в Ильинское. Та ни в какую. Мол, должны приехать за Лешкой, увезти в больницу. Евдокия все-таки убедила, обещала присмотреть за больным. Напоследок наказала ни в коем случае не разворачивать бумажку.

Дорога была тяжелая, едва дошла старая. Отец Николай как будто ждал. Взял бумажку, кивнул Надежде - и в церковь. Подвел старушку к иконе Спасителя, велел молиться, а сам ушел в алтарь.

Долго не было батюшки. Вышел весь в слезах и говорит:

- Ты вот что, Надежда, отправляйся немедля в Киржач. Он уже там, в больнице. Иди, не мешкай.

А идти больше пятнадцати километров. Откуда силы взялись - пошла. Добралась мать до больницы уже затемно, от усталости ног не чует. Подает бумажку сыночку, что в ней - не знает, сама слезы концом платка утирает, душа-то не на месте.

Лешка взял листок, развернул да как рванется с постели вверх, да как закричит:

- Господи, Господи!

Слезы брызнули, бумажку целует и слова не может вымолвить. Больные бросились к Лешке:

- Что с тобой?

А он упал на подушку, лежит такой немощный, счастливая улыбка на устах, едва шевелит губами:

- Отхожу я, братцы...

Так и умер на руках у матери, умер, как тот разбойник на кресте, с глубокой верой в свое спасение.

- А что на бумажке-то было? - вырвалось у меня.

- А никто не знает, так уж получилось. Главное, что был прощен и отошел ко Господу с легкой душой.

Мы замолчали. Монахиня снова ушла в себя, а я размышлял над великим значением ее простых, понятных и таких нужных людям слов.

Опубликовано в объявления
Пятница, 05 Декабрь 2014 14:54

"Выбор" - иеромонах Роман (Кропотов)

Для многих такое понятие, как семья, по-настоящему свято. Для подавляющего большинства людей именно семейные ценности являются приоритетными в жизни. Многие уже с юношеского возраста мечтают быть мамами или папами и готовят себя к этому непростому и уникальному поприщу. Насколько неповторимы между собой люди, настолько же уникальны и семьи. У каждой своя история и судьба. И чем бы не заканчивалась история каждой отдельной семьи, все первоначально стремятся к счастью и пытаются совместно его достичь.

Точно также рассуждала и раба Божия Ольга. С самого детства она мечтала о семье, верном и красивом муже, о детях. Она придумывала им имена, изучала литературу по воспитанию и даже освоила теорию экстремальных родов в полевых условиях без акушера. Глядя на нее было похоже, что к вопросу создания семьи она подходила очень ответственно.

Но время шло. Ей было уже 30, а рыцарь на белом коне все так и не встречался на ее одиноком пути. Были хорошие друзья, но серьезных отношений между ними не получалось. Она часто молилась в храме о тайной мечте своего сердца. На кружке уже запомнили ее почерк и знали, что ровно через неделю опять будет заказан молебен святым Петру и Февронии Муромским.

После очередного сокращения Ольга устроилась на другую работу. Платили там неплохо, правда ездить приходилось в другой город. Но со временем она привыкла и стала использовать время в дороге для приобретения книжной мудрости.

Возвращаясь однажды домой Ольга шла с вокзала по ночному городу. Она хорошо знала эти улицы и дома, а потому причин для волнения не видела. Погода была теплая и она размышляла о жизненных вопросах и тайнах бытия. Войдя в один переулок, она заметила во мраке у стены мужчину. Он не курил, а просто прислонился к стене и держал руки в карманах. Лица его видно не было, но темный силуэт точно вырисовывал контуры мужской фигуры. Ольга не стала останавливаться и направилась через переулок. Народу на улицах почти не было, лишь редкие машины проезжали неподалеку. Она предалась молитве и ускорила шаг. Поравнявшись с незнакомцем, она почувствовала, что очень боится - сердце колотилось, как бешеное. И, как оказалось потом, не случайно. Лишь только мужчина оказался за ее спиной, как она получила удар по голове и упала на землю. Удар оказался не сильным, он просто выбил ее из равновесия. В ту же секунду она почувствовала, как с плеча соскользнула сумка с документами, ключами и деньгами и раздались шаги убегающего человека. Ольга вскочила с земли и бросилась в погоню:

- Стой! - закричала она что было сил, - Держи вора!
Опубликовано в объявления
Как неизбежен первый вдох новорожденного младенца или первый удар сердца новой развивающейся жизни, также неизбежна у человека и первая встреча с Богом. Таинственная или простая, чудесная или ничем не примечательная - она бывает разная. Увидит человек ее или не увидит, захочет принять или решит отвергнуть - это уже другой вопрос. Но Господь всегда дает о Себе знать в жизни каждого.
Но это только первый шаг человека на непростом пути самопознания. Далее идет второй, не менее интересный и познавательный - первая встреча со священником и первая исповедь. Столько волнения и переживаний человек может испытывать разве что в своем первом признании в любви или на своей свадьбе или при первой посадке на авианосец. Сердце колотится, словно раскаленный поршень двигателя, язык заплетается, ладони потеют, а мысли путаются и совершенно не желают складываться в стройное повествование. И не мудрено, ведь предстоит заглянуть в такие мрачные тайники своего сердца, в которых мы и самим-то себе не хотим признаться, не то, что свидетелю. И насколько полезна для кающегося бывает эта встреча, настолько же напряженной для священника она является. Часто духовники просто с ног валятся после, казалось бы, всего несколько часовой исповеди.
Но я сегодня рискну немного приоткрыть завесу исповедальни, и выдвину смелое предположение, что секрет больших духовных нагрузок на исповеди таится не столько в сферах метафизических и потусторонних, сколько вполне в реальных - наших, земных. Да, часто мы сами вносим свою посильную лепту из невежества, суеверий и всевозможных комплексов и выматываем священника не хуже нечистого.
Длинной вереницей тянется народ к исповедальному аналою. Если приоткрыть сейчас сердечные двери томящихся в ожидании христиан, то можно увидеть целую палитру из эмоций и нетерпения, надежд и ожиданий, сомнений и страхов. Первый раз ты приходишь или нет, но для каждого исповедь это - событие, которое хотя бы чуть-чуть, но обязательно изменит его жизнь в какую-либо сторону.
Опубликовано в объявления
Мытарства

Жизнь после смерти! Какая крылатая и для многих заезженная фраза. Ее можно услышать не только из уст священника с амвона, но и от представителя шоу-бизнеса на каком-нибудь дешевом ток шоу. Причем, последние не особо утруждают себя углублениями в смысловые особенности этой фразы. Тогда, как ее смысл намного таинствен и неисследован, чем может представляться современному потребительскому обществу. Верующие люди говорят об этом одно, у неверующих другой взгляд про эту область. Но независимо от наших мнений и желаний потусторонний мир продолжает существовать и пугать своей неизвестностью. Он живет своей размеренной и реальной жизнью и не становится призрачнее от нашего скептицизма и сомнений. Если бы люди знали, что имеют только один шанс наследовать вечную жизнь за гробом, тогда может быть не прожигали бы свое драгоценное время во всяком непотребстве. Но человечество кормится псевдодуховыми баснями и легендами, лжерелигиозными байками о перерождениях или атеистическими утопиями о материалистическом превосходстве. В результате несчастное человечество теряет свой единственный шанс на спасение.

Однако, на небе, как и на земле, бывают и свои исключения - для некоторых Господь, по одному Ему понятным причинам, приоткрывает невидимый мир, дает прикоснуться к нему, увидеть его и пережить то, что неподвластно каким-либо земным сравнениям. Эти «некоторые», вернувшись к нам, открывают новое, доселе сокрытое знание и потрясают грешный мир пережитым опытом. Ваш покорный слуга - один из тех, кому выпала как раз такая возможность. Меня зовут Николай Мальков, и пусть это будет чем-то, вроде моей исповеди. Не взыщите строго, так как все мы часто ошибаемся.

Это случилось не так давно, и потому детали события еще свежи в моих воспоминаниях. Тот день не обещал быть каким-то особенным и начинался как и любой другой. Я заканчивал институт, а в свободное время подрабатывал в автосервисе. Тяга к автомобилям начала проявляться у меня еще в раннем детстве. Разбирать и собирать игрушечные машины я начал почти в то же время, что и разговаривать. Поэтому с выбором работы долго определяться не пришлось. В виду этого для меня всегда было загадкой - для чего мне нужен был весь этот малый и средний бизнес и иже с ними, когда мое призвание было налицо. Кто бы мог подумать, что именно автомобили так круто изменят мою судьбу. До сих пор поражаюсь этой иронии.
Опубликовано в объявления
«Крутите барабан. К сожалению, вы банкрот». Почему-то сейчас, лежа на остром асфальте среди окровавленного автомобильного стекла и глядя на крутящееся колесо перевернутого Рено Логана, мне пришли в голову именно эти слова из популярного капитал-шоу. Я не чувствовал своих ног, но зато очень ясно ощущал всю абсурдность и опасность того занятия, которому я не просто отдался с головой, но вручил свою жизнь. Как странно, почему же я не видел этого раньше? Я действительно крутил рулетку. Я пытался навязать Богу свои желания и его величество случай идентифицировать с волей Божией. Но на самом деле, я всего лишь стоял у большого барабана и то и дело вращал его, пока не выпал банкрот. Но Священное Писание - это не лото, а жизнь - не Поле Чудес, а, скорее, минное поле, на котором ошибки чреваты не простым переходом хода, а переходом в вечность, на пороге которой я сейчас и стоял. Но, обо всем по порядку.

Мое воцерковление началось всего несколько лет назад. Все как-то сразу получилось: познакомился со Священным Писанием, Псалтырью, тут же и храм подвернулся, службы, первая встреча со злобной бабушкой в храме, участие в таинствах, первый молитвослов. Душа как-то сама потянулась, раскрылась, захотела общения с Богом, мира совести. Отчасти все это Господь даровал мне вкусить. Завязались новые знакомства с православными. Это тоже было что-то новое. Категория людей, от которых не разит перегаром после вчерашнего, у которых лица не мрачного черного цвета, а обычные, людские и которые не сквернословят, когда бьют молотком по пальцу, а вспоминают какого-нибудь ежа или кота или их обоих. Все это располагало к жизни в лоне Церкви и воодушевляло на богоугодные поступки (не говорю - подвиги). Однако, спустя некоторое время что-то начало меняться. Внешний порядок вещей как бы остался прежним: храм, молитвы, посты и тд., но вот внутренний тянул меня дальше.
Опубликовано в объявления

Многие из святых, какие только найдутся тогда, в пришествие оскверненного, реками будут проливать слезы к святому Богу, чтобы избавиться им от змия, с великою поспешностию побегут в пустыни, и со страхом будут укрываться в горах и пещерах, и посыплют землю и пепел на главы свои, в великом смирении молясь день и ночь. И будет им сие даровано от святого Бога; благодать Его отведет их в определенные для сего места, и спасутся, укрываясь в пропастях и пещерах, не видя знамений и страхований антихристовых; потому что имеющим ведение без труда сделается известным пришествие антихриста.

Преп. Ефрем Сирин



15 апреля

Сегодня я решил начать вести свой дневник. Правда, цель его написания для меня самого пока неизвестна. Я не знаю будет ли кто-либо его читать, ведь мы тут одни, а связи с другими беженцами у нас нет. В связи с последними событиями в мире у меня большие сомнения в необходимости этого дневника, так как, похоже, всё приближается к своему логическому завершению - к тому, о чем всегда говорили святые. Наверно, это моя писательская натура не дает мне покоя, но изменить свою природу, как вы понимаете, очень сложно. В прошлом я профессиональный журналист и эти навыки не дают мне покоя даже в далекой пустыне.

Уже третий день, как мы находимся в поиске места для постоянного пребывания. За это время было множество вариантов, но единогласного решения группы нет, каждый раз кого-то что-то не устраивает. Я считаю эти замечания вполне резонными, и наш отец рассуждает здраво, - торопиться с выбором не нужно. Господь нас, думаю, не оставит. Но вот физические силы (особенно у женщин) уже на исходе и пора принять окончательное решение.

Идти стараемся лесом, а открытые площадки обходим стороной. Попасть под сканер спутника ничего не стоит; они пролетают каждые пять минут. Вся надежда только на Божий покров.

Опубликовано в объявления

Дружественные сайты

azbuka very ruskline narodsobor

sueverie whatisgood blagogon

GF logobatya stavros